Айзек Азимов - Край Основания [Академия на краю гибели]
В ранние годы на Транторе он сознательно развивал свой хилый мелкий костяк и боялся, что жизнь в мягком климате сделает его еще более слабым. Он предпринял серию упражнений для саморазвития, которые, хотя и не изменили его телосложения, но дали выносливость и хорошие дыхание. В эти упражнения входили долгие прогулки и пробежки, по поводу чего кое-кто из Совета Спикеров злословил, но Джиндибел не обращал внимания на их перешептывания.
Он действовал по-своему, несмотря на то, что был из первого поколения.
Все прочие в Совете Спикеров были из второго или третьего, их отцы и деды были членами Второго Основания, И все они были старше его. Стоило ли удивляться перешептываниям?
По заведенному давно обычаю, мозг всех ораторов был открыт (предположительно полностью, хотя редкий Спикер не оставлял какой-то личный утолок – разумеется, надолго это не удавалось), и Джиндибел знал, что они были завистливы. И они это знали. Точно так же Джиндибел знал, что его позиция была оборонительной, и в тоже время сверх скомпенсированной честолюбием. И они это знали.
Мысли Джиндибела вернулись к причинам его путешествия в глубинные районы, он провел детство в родном мире, обширном и развивающемся, с многообразием пейзажей, на плодородной равнине, окруженной самыми прекрасными, как ему казалось, горными грядами. Те были невероятно эффектны суровой зимой. Он вспомнил свое прошлое и радости далекого теперь детства.
Они часто снились ему. Как же он мог теперь ограничивать себя несколькими десятками миль древней архитектуры?
Он с пренебрежением осматривался, пока бежал. Трантор был мягким и приятным миром, но он не был ни сильным, ни прекрасным. Он был фермерским миром, но плодородным он тоже не был. Возможно, это было одним из многих факторов, сделавших Трантор административным центром сначала союза планет, а потом Галактической Империи. Не было сильного толчка, чтобы он стал чем-нибудь другим.
После великого Разграбления только одно дало Трантору возможность развиваться: его огромные запасы металла. Планета была громадным рудником, снабжавшим добрую полусотню планет дешевыми сплавами стали, алюминия, титана, меди, магния, возвращая таким образом все, что он скопил за тысячелетия, транжиря свои запасы в сотни раз быстрее, чем они в свое время накапливались.
Здесь все еще оставались громадные запасы руд, но они находились под землей, и их трудно было добывать. Фермеру-хэмиш (которые никогда не называли себя транторианцами и рассматривали это слово как зловещее, и поэтому члены Второго Основания сохраняли его для себя) все более и более неохотно имели дело с металлом. Суеверие, не иначе.
Дурачье! Тот металл, что оставался под грунтом, мог отравить почву и еще более понизить ее плодородность. Но, с другой стороны, плотность населения была мала, и земля поддерживала людей. И какая-то торговля металлом все-таки еще продолжалась.
Взгляд Джиндибела обежал горизонт. Трантор был геологически живой, как почти все обитаемые миры, но прошло по меньшей мере сто миллионов лет после главного геологически образующего периода. Возвышенности съелись до мелких холмов, да и те, в основном, были выравнены во время великих периодов металлопокрытия Трантора.
На юге тянулся берег Столичной Бухты, за ним – Восточный океан. То и другое было восстановлено после разрушения подземных цистерн.
На севере расположились башни Галактического университета, скрывавшие относительно приземистую, но обширную библиотеку (большая часть которой находилась под землей), а еще дальше на север – остатки императорского дворца.
По другую сторону раскинулись фермы, построенные как попало. Он бежал мимо коров, коз, цыплят – на всех фермах было множество самых разнообразных домашних животных. Они не обращали на Джиндибела ни малейшего внимания.
Джиндибел подумал, что нигде в Галактике он не увидел бы таких животных и что нет двух миров, где они были бы одинаковыми. Он вспомнил коз у себя на родине и собственную ручную козу, на чьем молоке он вырос. Они были гораздо крупнее и решительнее, чем мелкие и задумчивые образцы, завезенные на Трантор после Великого Разграбления. В противоположность другим обитаемым планетам, здесь один и тот же вид животных разделялся на бесчисленные породы – по мясу, молоку, шерсти и тому, что там они еще давали.
Как обычно, ни одного хэмиш не было видно. Джиндибел чувствовал, что фермеры избегают попадаться на глаза тем, кого они называют «скаулерами» видимо, искаженное «сэлер» – ученый, «грамотей».
Джиндибел взглянул на солнце Трантора. Оно спокойно висело в небе, но жар его не был изнуряющим. В этом месте, на этой широте, всегда было тепло.
Джиндибел даже скучал иногда по укусам мороза – или ему это просто казалось. Он никогда больше не бывал на своей родной планете. Возможно, сам не хотел, боясь утратить иллюзии детства.
Возникло приятное ощущение напряженных мышц, он решил, что бежал достаточно долго, и, глубоко дыша, перешел на шаг.
Необходимо быть готовым к предстоящему заседанию Совета и решающим переменам в политике, к новой позиции понимания растущей опасности от Первого Основания и чего-то еще, что положит конец роковой уверенности в «безукоризненной работе» плана. Когда же они поймут, что эта безукоризненность – верный признак опасности?
Если бы это предложил не он, а кто-нибудь другой, то дело наверняка прошло без затруднений. Но в данном случае затруднения будут, хотя дело все равно должно пройти, потому что старый Шандисс поддержал его и, без сомнения, будет поддерживать Он не захочет войти в историю как Первый Спикер, при котором Второе Основание захирело Хэмиш!
Джиндибел вздрогнул Он уловил далекий усик мысли задолго до того, как увидел самого человека. Это был мозг хэмиш-фермера, грубый и негибкий Джиндибел осторожно отступил от этого мозга, оставив лишь самое легкое, неопределимое прикосновение. Политика Второго Основания была очень тверда в этом отношении. Фермеры были невольным щитом для Второго Основания. Их нужно было оставлять в неприкосновенности, насколько это возможно. Но те, кто приезжал на Трантор для торговли или как туристы, никогда не видели никого, кроме фермеров да, иной раз, редких ученых, живущих мыслями о прошлом. Удалить фермеров или оказать давление на их простодушие – означало стать более заметным что привело бы к катастрофическим последствиям. (Это была одна из классических демонстраций для новичков в университете Первоисточник показал ужасающее Отклонение, когда мозг фермеров даже очень слабо искажался удивлением)
Джиндибел увидел. Да, конечно, это был фермер, самый настоящий хэмиш. Он был почти карикатурой на транторианского фермера – высокий, широкоплечий, темноглазый и темноволосый, в грубой одежде, с голыми руками, он шел неуклюжими большими шагами. Джиндибел почувствовал как от фермера исходит запах хлева. Не следует выражать презрение, решил он. Прим Палвер не гнушался играть роль фермера, когда это было необходимо для его планов. Какой уж фермер был из него – маленького толстенького, мягкого? Юную Аркадию одурачил его мозг, а не тело.
Фермер подходил к Джиндибелу, спотыкаясь и явно нацеливаясь на него. Что-то заставило Джиндибела нахмуриться: ни один хэмиш, ни мужчина, ни женщина, никогда не смотрели на него так. Даже дети отбегали и поглядывали издалека.
Джиндибел не сбавил шага. Здесь хватит места, чтобы пройти мимо фермера, не глядя, и это было самое разумное. Джиндибел взял в сторону но фермер не собирался пропускать его. Он остановился, расставив ноги, и раскинул длинные руки, как бы перегораживая дорогу.
– Нет! – сказал фермер – Ты быть грамотей?
Джиндибел при всем старании не мог избавиться от ощущения волны драчливости в приближающемся мозгу. Он остановился. Нечего было думать, чтобы пройти мимо без разговора, что, вероятно, будет само по себе нелегкой задачей. Обычный быстрый и легкий обмен звуками, впечатлением и мыслью, что включалось в общение между людьми Второго Основания, здесь должно было замениться утомительным обращением к одной комбинации слов, все равно что поднимать камень плечом, а лом отложить в сторону.
Джиндибел сказал спокойно, стараясь не выражать эмоций.
– Да Я ученый.
– Ха! Ты грамотей. Мы что говорить по-иностранному? Разве я не видеть, что ты грамотей? – Он наклонил голову в насмешливом поклоне. – Такой как ты быть – маленький высохший, курносый.
– Чего ты хочешь от меня, хэмиш-мужчина? – спросил Джиндибел не двигаясь.
– Я быть назван Референт. А Кэрол – мое предшествующее имя. – Его акцент был заметно хэмишским: «Р» звучало раскатисто.
– Чего ты от меня хочешь, Кэрол-Референт? – спросил Джиндибел.
– А как быть твое название, грамотей?
– Какая разница? Можешь продолжать называть меня грамотеем.
– Если я спрашиваю, значит, я получать ответ, маленький, курносый грамотей.
